. время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;
. время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;
. время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;
. время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;
. время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.
В конце второй главы Екклезиаст подошел к главной причине неосуществимости человеческого стремления к счастью. Между человеческим хотением и его выполнением стоит Некто, Кто может отнять хлеб у одного и дать другому. Теперь, в 3 главе, он углубляется в эту мысль и распространяет ее на всю сферу человеческой жизни. И здесь Екклезиаст находит то же беспрогрессивное круговращение, то же неустранимое влияние законов, и здесь все человеческие желания и предприятия стоят в постоянной зависимости от времени и обстоятельств и, подобно явлениям внешней природы, проходят в строгой последовательности. «Всему свое время, и время всякой вещи под небом ». Hephez значит, собственно: склонность, намерение, предприятие. Екклезиаст говорит здесь не о предметах природы, а о деятельности человеческой, о явлениях человеческой жизни, как это видно и из дальнейшего развития мысли. Он хочет сказать, что факты человеческой жизни не суть продукты вполне свободной воли человека, лежат вне пределов его сознательных желаний.
. Что пользы работающему от того, над чем он трудится?
В этой зависимости человеческой жизни от посторонних влияний, неустранимых волею человека, лежит главная причина бесплодности человеческих усилий, неосуществимости человеческого стремления к счастью.
. Видел я эту заботу, которую дал сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том.
А между тем, человек не может погасить в себе жажды высшего блага. Его стремление к счастью, вложенное в него Самим Богом, постоянно и неудержимо толкает его на новые труды, на новые искания.
. Всё соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца.
Мир полон гармонии, и дух человека носит на себе печать вечности; однако, Божественный миропорядок остается непостижимым для человека и не может быть приведен в гармонию с человеческой волей. «Все соделал Он прекрасным в свое время », т. е. все, созданное Богом, прекрасно в свое время и в своем месте, в общей системе мирового бытия.
"И вложил мир в сердце их «. Еврейское слово olam в переводах передается различно: «вечность» (LXX), «мир » (Вульгата и перевод), «разум», «покров» и т. д. Но так как это слово вообще в Библии и, в частности, в книге Екклезиаста ( и др.) значит «вечность», то и в данном месте следует держаться этого значения. Лишь в послебиблейской литературе словом olam стал обозначаться и мир, как бесконечно продолжающийся. «Вложить в человека вечность» значит одарить его Богоподобными свойствами, наложить на человеческую природу отпечаток вечности, Божественности. Стремление человека к высочайшему благу, к вечному счастью, служит выражением его Богоподобности.
. Познал я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей.
. И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это – дар Божий.
Глубокое противоречие, скрытое в природе человека, с одной стороны – стремление к вечности, с другой – ограниченность его разума, являются главной причиной неудовлетворенности человеческого духа, его всегдашних разочарований. Чтобы более или менее избежать последних, человек должен примириться раз навсегда с мыслью о том, что высшее счастье (Ithron) под солнцем невозможно. Он должен, так сказать, понизить свои требования к жизни и, отбросив искание высочайшего блага, удовольствоваться относительным благом, тем, что сравнительно хорошо, что «лучше » (tob). Если высшее благо – Ithron невозможно, то относительное благо – Tob вполне доступно человеку. В чем же заключается это Tob?
"Познал я, что нет для них ничего лучшего (Tob), как веселиться и делать доброе в жизни своей «. Благой труд и спокойное наслаждение земными радостями – вот единственно доступное для человека счастье. Пока человек стремится к абсолютному счастью на земле, он осужден на постоянные разочарования. Даже и лучшие моменты его жизни отравляются мыслью о непрочности счастья, удручающей заботой о будущем.
Напротив, человек, отказавшийся от искания полного счастья, бывает доволен и тем немногим, что дает ему жизнь, радуется, веселится без заботы о завтрашнем дне. Он, как дитя, отдается всякой радости посылаемой Богом, отдается полным своим существом, непосредственно, не разрушая ее анализом, критикой, бесцельными сомнениями. И эти малые радости, соединенные с добрым трудом и чистой совестью, делают жизнь приятной, относительно счастливой. Стихи 12–13 нисколько не выражают эвдемонистического взгляда на жизнь, который ставит целью жизни одно наслаждение. Во-первых, рядом с земными радостями Екклезиаст ставит другое необходимое условие относительно счастливой жизни, именно – «делание добра»; во-вторых, пользование земными благами соединяется с сознанием зависимости от воли Божией, с благодарной мыслью, что «это дар Божий ». Таким образом, то наслаждение жизнью, к которому призывает Екклезиаст, покоится на религиозном миросозерцании, предполагает, как свое необходимое условие, веру в Божественный промысл.
. Познал я, что всё, что делает , пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить, – и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его.
В начале 3-ей главы Екклезиаст говорил о постоянстве и неизменности законов, управляющих человеческой жизнью. Теперь он говорит о них определеннее. Законы эти являются выражениями вечной и неизменной воли Божией. Человек бессилен что-либо прибавить к ним или отбавить от них. В том и заключается цель Божественного промысла, чтобы показать людям их полную зависимость от Бога и, таким образом, научить их страху Божию.
. Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, – и Бог воззовет прошедшее.
"Бог воззовет прошедшее «. LXX и сирийский переводят: Бог взыщет преследуемого (слав. »гонимого «). Но, согласно с контекстом, лучше понимать в среднем роде: прогнанное, удаленное, прошедшее.
. Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда.
. И сказал я в сердце своем: «праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там».
Промысл Божий обнаруживается не только в естественных явлениях, но и в нравственной жизни человека. В человеческом суде живут неправда и беззаконие. Но над судом людей есть суд Божий, который воздаст должное праведным и нечестивым. Для этого суда, как и для всякой вещи, настанет свое время. »Праведного и нечестивого будет судить , потому что время для всякой вещи и над всяким делом там ". Слово "там « (sсham) не совсем ясно. Вульгата передает его словом «тогда» (tunс), Иероним – «во время суда» (in tempore judiсii), но евр. sсham есть наречие не времени, а места. Вероятно, оно значит здесь: на суде Божием, в параллель слову «там » в ст. 16 для обозначения суда человеческого. Некоторые экзегеты вместо schara (מט ) читают sam (מט ) и переводят: всeму (Бог) назначил свое время. Мысль совершенно согласна с контекстом, но действительно ли повреждена здесь еврейская пунктуация, сказать трудно.
. Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их , и чтобы они видели, что они сами по себе животные;
. потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета!
. Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.
. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?
Эти стихи подробнее выясняют цель Божественного промысла, кратко указанную уже в словах .: «чтобы благоговели пред лицом Его ». Зависимость человека от Божественного провидения имеет целью научить людей тому, что сами по себе, с своими естественными силами, естественной волей и разумением, думая жить без Бога, вне Божественного промышления, они подобны животным и не могут иметь никаких оснований к уверенности в бессмертии своего духа. Если факты естественного сознания с непобедимой силой убеждают человека в том, что и человек и животное одинаково умирают, теряют дыхание и источник жизни, превращаясь в прах, то, живя без Бога, не признавая Божественного промысла, откуда он может знать, что дух животного снисходит вниз, а дух человека восходит вверх? В ст. 18–21, как видно, не выражается собственный взгляд Екклезиаста на человеческое существо, его личное сомнение в духовности и бессмертии человеческой природы. Это противоречило бы , где прямо говорится, что не все в человеке идет в одно место, но что в прах превращается лишь тело, а дух возвращается к Богу, Который дал его. В приведенных стихах Екклезиаст выясняет, как должен смотреть на себя человек, живущий «сам по себе», руководящийся лишь естественной точкой зрения, не признающий Божественного провидения.
"Сказал я – о сынах человеческих «. Русский перевод не точен. Следует перевести: «сказал я – (это) для сынов человеческих». Для пользы людей установлен тот порядок вещей, в силу которого человеческая жизнь стоит в постоянной зависимости от Божественного промысла и суда. Чтобы испытал их Бог . Barar значит: выделить, испытать, очистить (ср. : "пострадают некоторые и из разумных для испытания (lebarer) их, очищения и убеления к последнему времени «). Цель Божественного промысла – довести людей до сознания собственного ничтожества и, таким образом, очистить их.
"Все идет в одно место » – не в шеол, как думают некоторые экзегеты, а в землю, как видно из дальнейших слов.
. Итак увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это – доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?
Выяснив цель Божественного промысла, Екклезиаст возвращается к своему прежнему выводу, сделанному уже в . Если человек во всем зависит от Божественного провидения, если сам по себе он бессилен и ничтожен, то должно отказаться от мысли о полном счастье на земле и удовольствоваться радостями Богоугодного труда. «Наслаждаться человеку делами своими ». В этом выражении Екклезиаст объединяет два условия относительного счастья: наслаждение жизнью и добрую деятельность (), так как то и другое, по нему, неразрывно. «Ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него ». Здесь речь не о будущей, загробной жизни человека, как в , а о том, что будет «после него », т. е. как сложится жизнь на земле после его смерти. Человек не должен обременять себя и отравлять доступные ему радости излишними беспокойными заботами о далеком будущем.
Виной этому время и случай.
Создано
Юрий Елистратов
п.Развилка
20.12.2011г.
Регистрационный номер 0038591 выдан для произведения:
Бог предоставил человеку, как своему творению, право обладать всем Им созданным на земле.
«И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте…» (Быт.1.28) .
Это право налагает на людей большую ответственность.
Огромная власть «обладать» и «владычествовать» требует от такого властителя мудрого управления всем, что ему подчиняется.
Греховность мира в котором мы живем, «обмельчила» эту власть до степени простого «разабзаривания» и примитивного «потребления» всего живого и растущего на земле, полезных ископаемых, нефти, газа, что было передано Богом человеку для рачительного управления и потребления.
Экологические проблемы, это расплата человечества за «развитие цивилизованного потребления».
Власть, данная Богом человеку, упрощена и сведена к простому «потреблению» и накоплению богатства небольшой группой людей.
Неудержимое потребление и накопление капитала, без всяких ограничителей разумности размеров этих богатств в руках одного человека, происходит вопреки Божеским Заповедям.
Достаточно вспомнить сколько крови и убийств руками людей совершено, в войнах за контроль над нефтяными, газовыми, денежными потоками.
Алчность, зависть, злоба, самые тяжелые проявления греховности, вокруг несметных богатств.
И это - суета и томление духа, так как ни за одним покойником не несут гроб с его деньгами.
Все происходящее сейчас в мире и отношениях между людьми, можно оценить мыслями Апостола Павла.
«Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною.» (1 Кор.6.12) .
Апостол еще раз указывает, что Господь позволил людям «обладать» и распоряжаться всем на земле, но человек, несмотря на то, что ему все «позволительно» обязан иметь внутреннее моральное ограничение - но не все «полезно»!
Несмотря на все «позволительно» человеку, нельзя разрешить втягивать себя в накопительство, жадность, стяжательство.
Благочестивые люди очень хорошо чувствуют эту тонкую границу между все «позволительно», но не все «полезно» и не допускают «обладать собою» мирским соблазнам.
На все Воля Божия и все есть Промысел Божий, это провозглашается Проповедником.
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время отклоняться от объятий; время искать и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне и время миру.
…человек не может познать постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца.» (Еккл.3.1-11) .
Приведенное Благовествование, имеет глубокий смысл и философский взгляд на суть событий происходящих в жизни человека.
Человеческая судьба Богом данной жизни, может иметь совершенно неожиданные повороты и события.
Может так случиться, что человек попадает в «бедственное время, когда оно неожиданно находит на» него (Еккл. 9.11).
И тут может происходить так, что мудрому, талантливому, храброму не достается то, чего он заслуживает.
Виной этому время и случай.
Человек может не увидеть коварство и хитрость, попасть в «пагубную сеть, как птицы запутавшиеся в силках» и быть «уловленным» в какую то скверную мирскую ситуацию.
Человек не может знать «своего времени».
Когда оно неожиданно «находит» на него самое правильное в этом случае осознать свою греховность, возможно, что то было им совершено не позволительное, и полагаться на Милость Божию с надеждой и любовью к Богу Отцу.
«И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.
Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого.» (Еккл.. 9.11-12; 8.8-9) .
И еще так проповедуется в Книге:
«Соблюдающий заповедь не испытает никакого зла: сердце мудрого знает и время и устав; потому что для всякой вещи есть свое время и устав; а человеку великое зло оттого, что он не знает, что будет; и как это будет - кто скажет ему?» (Еккл.8.5) .
Бог не дал человеку постижения Его дел, поэтому каждый должен смиренно ожидать Промысел Божий в отношении него конкретно.
«Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле и среди которых человек ни днем, ни ночью не знает сна, - тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он всетаки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.» (Еккл.16-17)
Зато Бог «всё соделал …прекрасным в свое время, и вложил мир» в людские сердца (Еккл.3.11).
Человеку Богом предоставлена прекрасная возможность жить, обладать всем на земле, ему позволительно все.
Проповедник, оценивая эту Божескую любовь к своим созданиям, указывает людям быть благодарным своему Творцу.
«Познал я, что нет для них (т.е. для людей) ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей. И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это - дар Божий.» (Еккл. 3 .12) .
В этой любви к людям Бог постоянен «вовек» (Еккл. 3.14) и промысел Его в этой любви таков, что православные «благоговеют пред лицем Его» (Еккл.3.14), обретая успокоение в этой жизни, тем и уберегаются от нападения мирских забот и соблазнов.
«Познал я, что всё, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить, - и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его. Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, - и Бог воззовет прошедшее.» (Еккл. 3.15).
Люди рождаются на земле и умирают, некоторые всю свою жизнь работают и находят в том радость и тем счастливы, некоторые наоборот превращают свою жизнь в сплошную погоню за богатством, обрекая себя на постоянные скорби и беспокойство.
Только Господь наблюдает эту людскую суету видит то «что и теперь есть» и знает, что уже было.
Кругооборот человеческих судеб на земле повторяет уже прошедшее.
В этом кругообороте и благочестивые, которых Бог любит и поощряет, и грешники, которых Бог наказывает.
Мирская суета затягивает людей настолько, что они забывают все моральные ценности угодные Богу.
В результате кто-то властвует над другим во вред ему.
Оскверняются святые места и они забываются.
Бывает и так, что праведников постигает то, что заслуживают дела нечестивых и наоборот.
Божий Суд совершается не скоро, так как Бог по милости Своей дает возможность грешнику одуматься, просить у Него прощения и Божьей милости отпустить грехи.
Но именно эта Милость Божия, вызывает у грешников уверенность в безнаказанности и они не страшатся Суда Божьего, грешник «сто раз делает зло и коснеет в нем» (Еккл. 8.12) .
В этой мирской суете и человеческой несправедливости, люди хотят немедленного наказания зла и, забывая о Божеском долготерпении, кричат «А где же Бог ваш?».
«Бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему. Видел я тогда, что хоронили нечестивых, и приходили и отходили от святого места, и они забываемы были в городе, где они так поступали. И это - суета! Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нем, но я знаю что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом. Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: это - суета!» (Еккл. 8.9-14) .
Благочестивые и грешники будут подвергнуты Суду Божьему - как они выполняли цель своего пребывания в этом мире.
« Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконное; место правды, а там неправда. И сказал я в сердце своем: «праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там» (Еккл. 3. 16-17) .
И вот, что еще сказано в Книге о суде человеческом:
«Если ты видишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ним еще высший (т.е. Божий Суд).» (Еккл. 5.7)
Поколение за поколением людей сменяются на земле, и в каждом поколении люди повторяют грехи, которые совершали их отцы и деды.
Именно таких людей Проповедник обличает и сравнивает их с животными, говоря, что нет у них «преимуществ перед скотом»:
«Сказал я в сердце своем о сынах человеческих (т.е. грешниках), чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных - участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё - суета! Все идет в одно место: всё произошло из праха и все возвратиться в прах. Кто знает: дух человеческий восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?» (Еккл. 3.18-21) .
В этом обличении Проповедника участь грешников уподобляется «участи животных», но в отличие от грешников даже дух животных «сходит ли вниз в землю?».
Это пророчество можно понимать и так, что нет у грешных людей преимуществ «перед скотом», более того ещё не известно как распорядится Промысел Божий «и дух животных сходит ли вниз, в землю», а душа грешника «восходит ли вверх»?
Дополним этот раздел словами из Псалтири:
«…невежды и бессмысленные погибают и оставляют имущество свое другим. В мыслях у них, что домы их вечны, и что жилища их в род и род, и земли свои они называют своим именем. Но человек в чести не пребудет; он уподобится животным, которые погибают. Этот путь их есть безумие их, хотя последующие за ними одобряют мнения их…он пойдет к роду отцов своих, которые никогда не увидят света. Человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают. «(Пс. 48.11-21) .
Человек сотворен Богом и у него нет власти над душой, и нет власти отодвинуть день смерти, какие бы новые медицинские препараты не изобрели люди.
И вот к какому заключению пришел он: «бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл 12, 13-14).
Все эти богооткровенные и непреложные истины навеки запечатлены для нас в слове Божием и постоянно проповедуются Святою Церковью. Но не внемлет им человеческая греховная испорченность: упорно силится она на место закона Божия поставить свой собственный закон. И делает это весьма часто вопреки всякому здравому смыслу… на собственную погибель.
Так, много, очень много нездорового, ненормального, противного закону Божию, нравственно разлагающего, духовно растлевающего вошло в жизнь нашего русского общества перед страшной катастрофой, постигшей Русскую землю, так называемой революцией. Тяжко сетовали на это, постоянно говорили об этом и писали наши выдающиеся архипастыри, пастыри и лучшие представители верующего русского народа.
Одной из таких нравственных болезней, подточивших здоровый нравственный организм православного русского народа и сыгравших свою пагубную роль в деле крушения России, была все усиливавшаяся в последнее время у нас страсть к развлечениям - развлечениям неумеренным, нездоровым.
Вот как говорил об этом еще в самом начале XX столетия (1904) наш великий всероссийский пастырь, молитвенник и чудотворец, приснопамятный отец Иоанн Кронштадтский в своей высокопоучительной беседе с сопастырями-священнослужителями: «Удивительная болезнь явилась нынче - это страсть к развлечениям. Никогда не было такой потребности к развлечениям, как нынче. Это - прямой показатель того, что людям нечем стало жить, что они разучились жить серьезной жизнью - трудом на пользу нуждающихся и внутренней духовной жизнью. И начали скучать! И меняют глубину и содержание духовной жизни на развлечения! Какое безумие! Точно дети, лишенные разума! А между тем развлечение - это уже общественный порок, уже общественная страсть!»
Много и других подобного же рода сетований находим мы в замечательном дневнике приснопамятного отца Иоанна «Моя жизнь во Христе», которому надлежало бы быть настольной книгой в каждой русской семье.
И неудивительно.
Достаточно вспомнить, что погубило древний, некогда «железный», как его называли, Рим, перед именем которого трепетали все народы земли и который сделался подлинной столицей тогдашнего мира.
«Хлеба и зрелищ!» - этот зловещий клич римской толпы, столь хорошо известный нам из истории, красноречиво характеризовал собою то моральное разложение римского общества, которое и привело в конце концов к страшному падению славившуюся вначале своими высокими нравственными доблестями великую мировую империю, легко сделавшуюся добычей варваров.
Чего же хорошего можно было ожидать нашему христианскому обществу, которое отреклось от небесных высот духовной жизни, променяло глубину и богатство сокровенной жизни в Боге на телесные наслаждения и развлечения и таким образом пошло по тому же гибельному пути римского языческого общества?
Страшное кровавое бедствие, постигшее Россию, служит нам ответом на этот вопрос. Нравственное разложение духовно опустошенного русского общества явилось причиной крушения нашей исторической России, катастрофического падения ее и подчинения ее власти лютых безбожников.
Казалось бы, после такого страшного потрясения всем русским людям следовало бы окончательно протрезвиться. Увы, такого настоящего массового отрезвления, по крайней мере за границей, мы, к несчастию нашему, не видим.
Зато видим все ту же нездоровую страсть к развлечениям, на которую так сетовал наш великий всероссийский пастырь. И не с большим ли еще правом мы можем повторить вышеприведенные слова его в настоящее время?
Современные газеты, выходящие на русском языке, просто пестрят объявлениями о всевозможных балах, вечерах и тому подобных увеселениях и развлечениях с «танцами до утра», какими-то «бочками счастья», «выборами королевы» и самыми широковещательными зазываниями на них в виде целых статей, занимающих иногда большую часть страницы под разными благовидными предлогами. И это притом совершенно безотносительно от того, какие дни мы переживаем. Устраиваются эти развлечения чаще всего в кануны воскресных и праздничных дней, когда в храмах наших совершаются всенощные бдения, в дни постов, когда Церковь вообще запрещает всякое веселие, а тем более объядение и пьянство, даже в дни скорби и траура, когда поминаются усопшие - убиенная царская семья наша и неисчислимые жертвы безбожников, заливших кровью нашу несчастную Родину!
Устроителям и участникам этих легкомысленных, претящих нравственному христианскому чувству увеселений все нипочем. Додумались они даже до совершенно невероятного, неслыханного понятия - «траурных балов», о чем не стыдясь объявила не так давно одна из наших эмигрантских газет.
Если страсть к развлечениям показывает, по его словам, что «людям нечем стало жить», то страсть эта в наше время свидетельствует уже о полном и безнадежно неисцельном духовном опустошении современного русского общества, ибо в переживаемое нами время она еще преступнее, еще предосудительнее.
Пусть в те времена (в 1904 году) еще не всем было ясно, куда может привести нас эта духовная пустота, которую стремились заполнить несчастные русские люди развлечениями. Теперь, после страшного 1917 года, мы уже не можем не видеть, к чему она нас привела, какие грозные последствия для нас за собою повлекла.
«Всему свое время» (Еккл 3, 1). Развлекаются ли и пляшут ли дети в доме, где есть тяжелобольные, где находятся при последнем издыхании умирающие, где лежит на столе мать-покойница?
А ведь мы именно в таком положении. Наша мать-Родина вот уже сорок лет истекает кровью, лежа как бы на смертном одре. Миллионы и миллионы русских людей - наших отцов и матерей, наших братий и сестер, наших сынов и дщерей - невинно гибнут от рук безбожных палачей, умирают от непосильного труда, от голода и холода в страшных концлагерях.
А мы, вместо того чтобы молить Бога о них, плакать и каяться во грехах своих, приведших к такому лютому несчастию, даже часы церковных богослужений проводим на «вечерах смеха».
Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать (Еккл 3, 4). Сейчас для нас время плача, а не время смеха, время сетования, а не время плясания. И это тем более так потому, что не только наша несчастная страждущая Родина, но и весь мир, несмотря на свое видимое материальное благополучие, находится на краю гибели, грозящей ему от рук обезумевших, осатаневших, потерявших человеческий облик и зарвавшихся в своем страшном богоборчестве людей.
И если кто может спасти нас от ужасов, несомненно грядущих на вселенную, то только Сам Господь, наша слезная молитва и всецелое обращение к Нему.
Устроители всех этих бесчисленных увеселений часто любят оправдывать себя тем, что увеселения устраиваются ими с благотворительной целью. Даже для помощи военным инвалидам устраиваются «инвалидные балы», причем нередко в дни поста и даже Великого поста. На нашей памяти такой «инвалидный бал» был устроен в Париже в ночь под Неделю Крестопоклонную, когда выносится на всенощной Крест Христов для поклонения. Газеты взывали: «Приходите все на бал, чтобы помочь вашим инвалидам!»
А разве нельзя помочь инвалидам, не приходя на такой кощунственный бал, устраиваемый в дни поста, в дни воспоминания Страстей Христовых?
К чести наших военных надо сказать, что этот бал вызвал тогда резкую и решительную отповедь одного из наших заслуженных старых воинов и самих же инвалидов. Но газеты отказались напечатать их протест.
Не странно ли и не стыдно ли нам, православным русским людям, сынам и дщерям Святой Руси, что такое святое дело, как помощь нуждающимся, особенно инвалидам, проливавшим за нас кровь свою, непременно должно связываться с танцами, со всякого рода веселым и легкомысленным времяпровождением, с объядением и пьянством? И все это к тому же соединяется еще с грубым попранием церковных правил, с оплеванием всех наших исконных благочестивых традиций и обычаев, с подрыванием тех вековых устоев, на которых созидалась наша Святая Русь?
Разве так благотворили ближним первые христиане, которые ничего не хотели называть своим, но продавали имения и всякую собственность и вырученные за них деньги приносили «и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян 4, 35)?
Разве такая благотворительность была прежде у нас на Святой Руси, до того как наша народная жизнь была отравлена тлетворным влиянием Запада, когда наши князья и богатые люди щедрой рукой раздавали милостыню Христа ради, а нередко отправляли нуждающимся целые подводы, нагруженные хлебом и всевозможными съестными припасами?
Нет! Современная мнимая благотворительность, неразрывно связанная с балами и вечерами, это - вовсе не благотворительность, а только благовидный предлог к разнузданному и нескромному веселью, к плохо прикрытому разврату, какой представляют собою современные танцы в полуобнаженном виде. Кто без посещения бала и участия в этих танцах не желает жертвовать на нуждающихся, тот не ради помощи ближним идет на бал, а ради того, чтобы получить нескромное удовольствие. И деньги, которые он платит, это вовсе не жертва на нуждающихся, а плата за получаемое им удовольствие.
Неужели это кому-нибудь может быть не ясно?
Но кроме благотворительности мы видим много и других предлогов к этим нескончаемым увеселениям. Например, так называемая встреча Нового года. Сколько боролись наши пастыри в предреволюционной России с этой «гражданской встречей», которая носит вполне языческий характер и основана на суеверном убеждении язычников, что чем веселее встретить момент наступления Нового года, тем счастливее будет наступающий год. Напрасно внушалось русским людям, что наше счастие зависит только от Бога, а потому Новый год надо встречать не танцами и не пьянством, а молитвою. А теперь за границей додумались даже до такой нелепости, как двойная встреча Нового года - и по новому и по старому стилю. И что бессмысленнее всего, встречают Новый год по старому стилю даже те, которые старый стиль принципиально отвергают.
Радуются тому, что находят еще лишний повод к веселью!
Встречающие Новый год по новому стилю нисколько не желают считаться с тем, что это - дни Рождественского поста, когда Святая Церковь наша призывает нас молитвою и постом достойно подготовить себя к великому празднику Рождества Христова и когда неуместно поэтому никакое веселие и недопустимо вкушение скоромной пищи.
Устроители и участники всех этих «пьянящих», как они сами выражаются, увеселений любят обыкновенно в оправдание свое ссылаться на то, что все это позволялось и было принято еще в царской России.
Весьма плохое оправдание! Потому-то царскую Россию и постигло такое страшное крушение, что к началу XX столетия все религиозно-нравственные устои жизни в России были окончательно подорваны. Торжество безбожного большевизма систематически и задолго до 1917 года подготовлялось. В течение весьма длительного периода времени шла эта упорная и планомерная работа по расшатыванию всех религиозно-нравственных основ русской народной жизни. И в этой работе видное место занимала борьба против христианских праздников и постов. До такой степени, что даже наши гражданские законы - Законы Российской империи, вначале во всем согласовавшиеся с уставами Церкви, постепенно все более и более ослабляли строгость своих требований. Тем не менее все же до самого начала XX столетия мы видим, насколько строго еще оберегала наша государственная власть святость праздничных дней и постов.
Вот, например, текст Закона об охранении православной веры, глава XXV:
«§979. Публичные маскарады и зрелища (кроме драматических представлений на иностранных языках) запрещаются двадцать третьего, двадцать четвертого и двадцать пятого декабря, накануне воскресных дней и двунадесятых праздников, в течение всего Великого поста, в неделю Святой Пасхи, в Успенский пост, в день Усекновения главы Иоанна Предтечи и в день Воздвижения Креста Господня.
§980. Запрещается давать публичные концерты как светские, так и духовные на первой и страстной неделях Великого поста, накануне Благовещения, в Вербные субботу и воскресенье. По другим же субботним дням Великого поста, как и во весь круг года, а равно накануне двунадесятых праздников дозволяются лишь духовные концерты».
И нет ничего удивительного, что в 1900 году строгость этого нашего гражданского закона была значительно ослаблена. С началом «прогрессивного» XX века все в России особенно быстро покатилось вниз по наклонной плоскости. А в 1905 году, по мудрому выражению одного из выдающихся наших миссионеров, была в сущности объявлена «свобода от совести». С Церковью и ее уставами в нашем обществе не только перестали считаться, но и над людьми, сохранявшими верность Церкви, стали насмехаться, как над «отсталыми». Эта тлетворная зараза затронула и наименее стойкие круги духовенства: в их среде появились такие либеральные течения, которые породили потом «живую церковь», дух коей дает себя знать еще до сих пор, даже здесь, за границей.
Одним словом, еще задолго до революции уже чувствовалось во всем «начало конца». Нужен был только сильный толчок, чтобы Россия покатилась в кровавую пропасть. И этот толчок сделан был большевиками.
Так неужели нам и теперь, после всего случившегося, картина чего столь ясна, надо жить прежними настроениями? Теми пагубными настроениями, которые так характерны были для русского предреволюционного общества, еще в царской России?
И продолжать отрекаться от высоких духовных ценностей нашего святого Православия, презирать Церковь и ее спасительные уставы, «менять глубину и содержание духовной жизни на развлечения»?
«Какое безумие делать это, особенно теперь! - не можем не повторить мы горестного и скорбного восклицания нашего великого всероссийского пастыря. - Точно дети, лишенные разума!»
Время ли сейчас так неумеренно и безудержно предаваться веселию, и притом во дни и часы, когда Святая Церковь призывает нас к молитве? Подумайте об этом серьезнее, братие, пока не поздно.